Храм Троицы с. Демкино

Кто наблюдает ветер, тому не сеять;
и кто смотрит на облака, тому не жать.
(Еккл. 11. 4)

      Мне нравятся региональные дороги, эти извилистые, двух полосные дороги по одной полосе в каждое из направлений. Вдоль таких дорог вы не найдете больших парковок с кафешками и закусочными для автомобилистов. В отличие от магистральных трасс, которые изменяют и продавливают структуру пространства, они вьются и извиваются как маленькие речушки вдоль границ ландшафтных объектов. Они не будут рассекать лес, они его обогнут, обтекая сбоку, не будут сглаживать овраг, они ухнуться вниз и с натугой поднимутся вверх, их цель не в том, чтобы соединить две точки на карте кратчайшим путем. Они напоминают ниточки, на которые как бусинки нанизаны маленькие деревушки.
      Эти дороги не располагают к быстрой езде, они частенько с плохим покрытием, петляют, информационных знаков маловато, так что, если ты разгонишься, то рискуешь вылететь с дороги. Но как же мне нравится по ним ездить, особенно поздней осенью или зимой, кажется, что во всем мире из людей, есть только ты и больше никого. Тут нет следов цивилизации, которые мы привыкли видеть – освещение, заправочные станции, развязки, двух и более этажные дома, нет, этого всего нет. Заправки встречаются так редко, что возникает вопрос, как же люди здесь содержат машины, ведь чтобы заправить ее, необходимо проехать минимум двадцать, а то и более километров.
      Ты проезжаешь небольшие деревни, которые состоят из нескольких десятков небольших домов и в обязательном порядке наличествует полуразрушенный храм. По размеру остова храма, понимаешь, что в лучшие времена здесь проживало несколько тысяч людей, иначе не объяснить причину, по которой построили таких размеров храм, да и как малое количество людей, могло осилить такие размеры.
      Останавливаешься, чтобы размяться, выходишь из машины, и тебя окутывает тишина, природная тишина. Слуху это не привычно, он не улавливает техногенный фон, сознанию не на что опереться, оно ищет базис для опоры, а его нет, возникает ощущение “оставленности”. В некоторых домах горит свет, но горит он не так как в городе: ярко, вызывающе, требовательно, здесь же, свет не горит, нет, он кротко льется из окна, мягко и тихо. Тут нет надобности в требовательности и яркости, так как не у кого требовать, да и нечего. Все кто хотел и имел возможность, все уехали из этих мест – деревня умирает.
      Этих мест как бы нет вовсе, вы не найдете упоминания о них на новостных лентах, тут нет школ, детских садов, дорог – в их общечеловеческом понимании, коммуникационные компании сюда не идут, даже за деньги. Для государства, такие деревушки и люди, которые там проживают – это не разрешимая головная боль, так что лучший вариант решения этой проблемы – забыть и оставить. Но удивляет другое. Эти места оставлены и церковью. Если с государством понятно, так как для него главное – экономическая выгода и политическая целесообразность, но для церкви главное люди.
      Я был свидетелем диалога двух священников. Один батюшка, который служил в городе, просил деревенского священника отслужить воскресную службу за него, объясняя попутно, что в деревне мало людей и нет ничего страшного, если у них не будет воскресной службы. Условно “неблагонадежный” священник ссылается в деревню, “хороший” отправляется в город. Хотя не понятно, чем люди, которые проживают в городе лучше, чем те, которые проживают в деревне? Почему малое количество людей – это причина не дать им возможность причаститься в воскресение? Тем более, что в городе есть несколько храмов, которые расположены в шаговой доступности друг от друга, а в деревне среднее расстояние между действующими храмами исчисляется десятками километров. Найдутся, наверное, и те, кто скажет, что это присуще нашей стране, так как мы, мол, людей не любим, о них не заботимся и так далее и так далее. Но я не соглашусь с этим мнением. Некоторое время назад посмотрел телесериал – “Молодой папа”, не скажу, что он мне понравился или, что я был от него в восторге, но то, что фильм сделан добротно, с этим спорить было бы глупо. Так вот там очень показателен один момент. Некоторого кардинала - главу католической церкви в Нью-Йорке, изобличили в педофилии. Как вы думаете, какое решение принимает Папа Римский? Он не предает его мирскому суду, не оставляет с собой, как любящий отец, который хочет исправления своего сына, нет, он отправляет его служить на Аляску. Наверное, дети, который живут на Аляске, чем-то заслужили такого священник больше, чем дети из Нью-Йорка. Понятно, что это только фильм, но ведь искусство – есть отображение нашей действительности.
      Есть какая-то неуловимая, ускользающая красота в этих местах, ее трудно описать, так как эта красота не видимая, а ощущаемая. Оставленность и брошенность миром, в момент соприкосновения с тобой, вызывает беспокойства и смятение, ты лишаешься ориентиров, тебе не на что опереться, все, что в твоей жизни является основой твоего безопасного существования, превращается в туман, все, что в твоем сознании является смыслом твоего бытия, рассыхается и осыпается пылью. В этот момент хочется бежать, так как происходит не просто разрыв и деформация твоего мировосприятия, нет, оно начинает сыпаться и разрушаться, образуется пустота, которая порождает множество вопросов, и в этой ситуации, думаешь, что единственное верное решение – убежать и забыть. Но если ты пересилишь себя и задержишься, то пустота начнет заполняться новым содержанием – тишиной. В этой тишине ты примиряешься с собой и смысл бытия, неопределяемый словами, начинает распускаться и успокаивать, ты наконец-то можешь услышать и ощутить присутствие Бога.

Свт. Порфирия, архиеп. Газского (420). Прп. Севастиана Пошехонского (XVI в.). Мч. Севастиана (ок. 66). Сщмч. Михаила Лисицына пресвитера (1918); сщмч. Петра Варламова пресвитера (1930); сщмч. Сергия Воскресенского пресвитера (1933); сщмчч. Иоанна, еп. Рыльского, и Иоанна Дунаева пресвитера, прмц. Анны Благовещенской (1938). Заговенье на мясо. На утрене катавасия «Помощник и Покровитель...». На литургии прокимен, глас 3-й: «Велий Господь наш...». От Недели мясопустной вечера до субботы Лазаревой вечерние и утренние стихиры стиховны Октоиха заменяются стихирами Триоди. Утр. Ев. 7-е, Ин., 63 зач., XX, 1–10. Лит. 1 Кор., 140 зач., VIII, 8 – IX, 2. Мф., 106 зач., XXV, 31–46.

Вселенская родительская (мясопустная) суббота. Память совершаем всех от века усопших православных христиан, отец и братий наших. Свт. Тарасия, архиеп. Константинопольского (806). Свт. Сильвестра, архиеп. Омского, исп. (1920); сщмч. Александра Виноградова пресвитера, прмц. Мстиславы Фокиной (1938); сщмч. Николая Троицкого пресвитера (1945). Служба по Октоиху и Триоди. На вечерне вместо прокимна – «Аллилуиа» с заупокойными стихами. По «Ныне отпущаеши» – тропарь «Глубиною мудрости...» с Богородичном. На утрене вместо «Бог Господь» – «Аллилуиа». 17-я кафизма стихословится на две статии с заупокойными припевами. Канон храма и Триоди (со 2-й песнью). Катавасия Триоди. Лит. 1 Кор., 146 зач., X, 23–28. Лк., 105 зач., XXI, 8–9, 25–27, 33–36. За упокой: 1 Сол., 270 зач., IV, 13–17. Ин., 16 зач., V, 24–30.

Апп. от 70-ти Архиппа и Филимона и мц. равноап. Апфи́и (I). Прп. Феодора Санаксарского (1791). Мчч. Максима, Феодота, Иси́хия, мц. Асклипиодо́ты (305–311). Прпп. Евгения и Макария испп., пресвитеров Антиохийских (363). Прп. Досифея (VII), ученика прп. аввы Дорофея. Прп. Раву́лы (ок. 530). Мч. Димитрия Волкова (1942). На утрене к обычным двум полиелейным псалмам присоединяется псалом 136-й «На реках Вавилонских...». Этот же псалом поется и в два последующих воскресенья. Катавасия «Моисейскую песнь...». Утр. Ев. 6-е, Лк., 114 зач., XXIV, 36–53. Лит. 1 Кор., 135 зач., VI, 12–20. Лк., 79 зач., XV, 11–32.

Иверской иконы Божией Матери. Свт. Мелетия, архиеп. Антиохийского (381). Свт. Алексия, митр. Киевского, Московского и всея Руси, чудотворца (1378). Свт. Меле́тия, архиеп. Харьковского (1840). Прп. Марии, именовавшейся Мари́ном, и отца ее Евгения (VI). Свт. Антония, патриарха Константинопольского (895). Прп. Мелетия Ипсени́йского (XIX). Начало Постной Триоди. На утрене по 50-м псалме – «Покаяния отверзи ми двери...» (до Недели 5-й Великого поста включительно, кроме Недели Крестопоклонной). В воскресные дни (до Недели ваий) служба совершается по Октоиху и Триоди, а Минея опускается (за исключением праздника Благовещения и памятей святых, имеющих бдение или полиелей). Утр. Ев. 5-е, Лк., 113 зач., XXIV, 12–35. Лит. 2 Тим., 296 зач., III, 10–15. Лк., 89 зач., XVIII, 10–14. Богородицы: Флп., 240 зач., II, 5–11. Лк., 54 зач., X, 38–42; XI, 27–28* , или свт.: Евр., 335 зач., XIII, 17–21. Лк., 24 зач., VI, 17–23**.